Четыре неполных года страшной жизни в оккупации. И еще больше года ожесточенных боев до полного разгрома фашистской Германии. Как в это время жила Рогачевщина? О чем думали, на что надеялись наши земляки? Все меньше и меньше остается людей, которые жили в то непростое время. Анна Завишева, невестка ветерана Великой Отечественной войны Александра Демидовича Завишева, уроженца деревни Еленово Кистеневского сельсовета, записала воспоминания пожилого человека о своей юности, которая пришлась на военное время.
Спасибо за Победу, ветеран!
Начало войны
Утро 22 июня 1941 года молодой человек встретил в Рогачеве. На тот момент ему было 17 лет. Он работал плотником – участвовал в строительстве моста через реку Днепр. Весть о начале войны принесли плачущие женщины, которые вернулись с базара. Поднялась паника. Молодежь, наоборот, в слухи не поверила – считала их вражеской пропагандой. На следующий день стали приходить повестки: мужчин вызывали в военкомат. Александр Демидович вспоминал: «На третий день после объявления войны, работая на мосту, мы увидели первых беженцев, через неделю – поток беженцев». Строительство моста остановили.
Вскоре немцы подошли к Рогачеву. Чуть позднее появились фашисты и в Еленово. Они вышли из леса, здоровые, с закатанными рукавами. Человек 12 направлялись цепью прямо к саду возле деревни. Это был враг, и опасность холодила душу. Люди бросились по домам. Нарвав яблок, немцы двинулись в направлении Мадоры – там части Красной Армии держали оборону.
Жизнь в оккупации
С ожесточенными боями, оставив Рогачев, советские войска отступили на восток. Часть наших солдат попала в плен, некоторых из них немцы еще отпускали домой. Хотя и была паника, но солдаты говорили о том, что это только начало войны и не может быть такого, чтобы Советский Союз не победил.
В Еленово существовало поверье: если за одну ночь женщины напрядут пряжи и соткут рушник, который нужно повязать на крест в начале населенного пункта, то это спасет деревню от ужасов войны и поможет сохранить жизнь ушедшим на фронт мужчинам. Женщины целую ночь ткали рушник и утром повязали его на крест. Наш народ всегда верит в возможное чудо…
Зимой немцы расселились в домах жителей деревни Еленово. Сами хозяева вынуждены были ютиться в сараях, истопках, гумнах. Возможно, оказывал свою силу чудодейственный рушник, но еленовцы не были эвакуированы, как люди из соседних Кистеней и Мадоры. Несмотря на то, что деревня стояла возле леса, не было и массовых расправ над мирными жителями. Но на принудительные работы сгоняли почти всех: молодежь, женщин, стариков.
В конце декабря 1943 года жители Бобруйского, Рогачевского и Быховского районов строили оборонительные сооружения в районе Тощицы. Александр Демидович оказался там вместе с двумя друзьями. «Поселили нас в дома по 40 человек, вечером бросили паек – булку хлеба на четверых. У двери стоял часовой. Мы поняли, что ничего хорошего нас здесь не ждет – надо бежать. А как? Недалеко от дома был колодец, а за ним начинался олешник, который переходил в лес. Когда стало темнеть, мы втроем собрали какие у кого были банки, чтобы, дескать, воды принести, и стали проситься у немца выйти. Он разрешил, а нам только это и надо было. Добравшись до колодца, мы бросились к олешнику, а оттуда, перескочив с помощью жерди через незамерзшую речку, в лес. Среди ночи добрались в свою деревню. Но куда прятаться? Забрались в гумно крайнего дома – там жила женщина с двумя маленькими детьми. День лежали в засеке для картошки, а на ночь переходили на сеновал. И так две недели. Это была настоящая тюрьма, но мы были живы, а из тех, угнанных в Тощицу, никто не вернулся».
Прошел месяц. Друзья уже вышли из своего «заточения», но немцам опять понадобился бесплатный труд. Они отобрали 17 односельчан и предложили им «добровольно» отправиться на строительство блиндажей у деревни Залозье. Отказавшихся пригрозили бросить в находившийся рядом концлагерь. Молодые ребята работали две недели, каждый день прислушиваясь к гулу канонады, – совсем рядом, за Днепром, находились части Красной Армии. 23 февраля всех работников колонной погнали к станции Тощица.
«Я понимал, что надо опять попытаться сбежать – кругом были траншеи, хотя часовые не спускали глаз с конвоируемых. Я прикинулся хромым, стал потихоньку отставать, но мне ясно дали понять, что если не буду идти в колонне, убьют. Выгнали нас в поле. И вдруг в небе появились самолеты. Наши! Мы спрятались в траншею, отползли подальше. В лесу нашли недостроенный блиндаж. Теперь уже наблюдали, как немцы в панике бегут к железнодорожной станции. Потом увидели движущуюся цепь в белых халатах. Немцы! От этих уже не убежишь. Неужели расстрел? А ведь освобождение совсем уже рядом… И тут слышим: ругаются по-русски. Наши! Такое счастье было!»
Пришло время воевать
25 февраля 1944 года друзья были уже дома и сразу активно включились в дело: помогали солдатам отводить раненых лошадей для лечения за Днепр. Когда возвращались домой, остановились в чужой деревне на ночь. Хозяйка разрешила им спать на печке. Александр Демидович вспоминал: «Снится сон: поспи, говорит какая-то женщина, последнюю ночь на печи». Когда пришел домой, его ждала повестка – явиться 6 марта в Кистеневский военкомат, при себе иметь котелок, ложку, кружку и пару белья.
Началась армейская жизнь. Молодого парня отправили в запасной полк, который дислоцировался в деревне Новоселки Кормянского района, где в течение месяца он проходил курс молодого бойца. На занятиях было легко, все удавалось. Там же он принял присягу и был определен в минометчики, стал подносчиком мин. В районе деревни Близнецы подразделения Красной Армии захватили и удерживали на берегу Друти небольшой плацдарм. Минометчики каждую ночь доставляли туда через штурмовой мостик по ящику мин (вес около 40 килограммов, расстояние около 7 километров).
23 июня 1944 года началась операция «Багратион». С ожесточенными боями 1020-й Остроленковский стрелковый полк 269-й Рогачевской Краснознаменной дивизии шел к Бобруйску, освобождая деревни Костяшов, Мальки, Жиличи, Михалево. Под Михалевом был страшный бой, оборону держали власовцы, но наша дивизия вышла к Бобруйску. Немцы попали в котел и бежали, бросая обозы с трофеями. Солдат Завишев в это время уже был вторым номером в минометном расчете, отправлял в ствол мины. Их рота продвигалась вперед. Старшина взял солдата к себе на повозку, чтобы самому немного поспать. На рассвете на колонну обрушился пулеметный огонь – это немцы пытались вырваться из окружения. Команда: «Рота, к бою!» Миномет сняли с повозки, поставили на дорогу и стали бить по немцам. Рядом с Александром Демидовичем стрелял из пулемета и заместитель командира полка Лущинский. Но боеприпасы закончились, полк попал в окружение.
«Страха большого не было. Нужно было воевать, а у меня не было оружия. Моя винтовка еще при штурме Друти забилась песком и вышла из строя. На нашей повозке я нашел автомат старшины, схватил его и двинулся в лесок, спустился к лощине, а там – немцы. Бояться было некогда, и я открыл огонь. Увидел, как упал самый близкий ко мне немец, ранил еще нескольких, и тут автомат переклинило, надо было вынимать диск, передергивать затвор – и так после каждых трех патронов. Хорошо, что подоспели другие красноармейцы, и враг отступил. Полк вернулся на исходный рубеж. Я подобрал автомат у первого убитого мной немца. Хороший был автомат. Я прошел с ним до самой границы с Польшей».
Александр ЗАВИШЕВ (первый слева) с однополчанами.
За проявленный героизм командир полка представил рядового Завишева к ордену Красной Звезды, но командование награду отменило, так как солдат из оккупированной территории на фронте был слишком короткое время. К тем, кто долго находился в оккупации, в то время было подозрительное отношение. Но это нисколько не огорчило солдата, он был счастлив, что выжил в той схватке.
Так и шел полк с боями: «Бобруйский котел», «Минский котел», освобождение Гродно, бои за Белосток, другие города в Польше, взятие Кенигсберга, бои в Пруссии, где Александр Демидович был ранен. Но через месяц он опять вернулся в строй.
Учетно-послужная карточка солдата ЗАВИШЕВА.
Радость победы
Весной 1945 года дивизия с ожесточенными боями приближалась к Берлину. Командир расчета Завишев был и наводчиком, и подносчиком мин. Оставалось 3 километра до Эльбы, где стояли американцы. Хорошо были видны их указатели на английском языке. А до Берлина – 30 километров. В начале мая, двигаясь к Эльбе, дивизия вошла в небольшой городок. Его жители вывесили из окон белые флаги и кричали, что война закончилась. «Остановились. Радость переполняла сердце! Бои закончились! Переночевали в лесу. Через два дня командир батальона собрал солдат, расстелил скатерть и сказал: «Товарищи, сегодня мы отмечаем Великий День Победы!» Выпили по сто фронтовых граммов. Все радовались, но салютов из оружия не давали – надоело стрелять за войну. Сослуживцы стали мечтать о доме, а нам, молодым, стало скучно, потому что нас ждала еще срочная служба до 1947 года».
Вскоре объявили, что дивизия будет нести почетную караульную службу и охранять Берлин. Солдатам интересно было бы взглянуть на логово зверя, но оказалось, что это были только слухи. Их отправили домой. Пешком. Шли по 40–50 километров в сутки. Однажды ночью, когда уже не было сил идти, сержант Завишев запел песню «Распрягайте, хлопцы, коней». Песню подхватил весь полк. Утром командование разыскало запевалу и объявило благодарность за то, что он поднял боевой дух бойцов. И стал Александр запевалой в полку. Всю Польшу прошли с песнями. Когда подходили к границе с Беларусью, хотели купить в Польше хлеба, но солдаты решили, что купят дома, советского. В Бресте их ждало горькое разочарование: ни магазинов, ни хлеба в Беларуси еще не было.
P.S. Фронтовой путь нашего земляка отмечен различными наградами: медалью «За отвагу», орденом «Красной Звезды», орденом Славы III степени, орденом Великой Отечественной войны I степени, медалями «За взятие Кенигсберга», «За взятие Берлина». Александра Демидовича уже нет с нами, но память о нем живет в сердцах его родных и близких. А теперь об этом ветеране Великой Отечественной войны узнают и многие наши земляки.
Александра АЛЬШЕВСКАЯ.
Фото из семейного архива Завишевых.
Перепечатка текста и фотографий slova.by запрещена без разрешения редакции.
